ЗАДОЛГО ДО «ЮКОСА»
Из истории экспроприации собственников
в нашем крае
1. ПОЧВА
… И всё-таки
колесо истории – спиралевидно. На нижнем конце спирали частную собственность
грабили стихийно, на верхнем конце грабят цивилизованно.
Сто лет
назад перед началом сенокоса орловские мужики громили имение князя Куракина.
Рассказывает очевидец:
- Князь был
хилый такой старичок, а злой, как чёрт. Мужики притащили его к речке, давай окунать
в воду. Орут: «Чистоту любишь? Мы тя выстираем,
выполощем». В доме, во дворе ломают всё, как свиньи, в щепки дробят! Я кричу:
«Да, сукины дети, зачем? Ведь это всё – ваше!» Никакого внимания! Треск, скрип,
грохот. Полы, стулья топорами рубят; бабы из-за пледа разодрались, - отняли у
них плед и тоже изрубили. Как будто в вещах и скрыто всё людское горе. Такое
было неистовство, что и страшно, и смешно. Старик один – тихий такой старичок
был – нашёл где-то дворянскую фуражку и, знаете, серьёзно так – мочится в неё.
Я, увидев это, даже задрожал: от крепостного права сорок лет прошло, а он,
видно, вспомнил что-то, старичок! Девицы сняли зеркало со стены, отнесли в пруд
и утопили. Да - не просто пришли и бросили, а сели в лодку, выехали на середину
пруда и там – бросили...
Пьяница один, шахтёр, бесшабашный человек, взял кутёнка, сунул за пазуху и
пошёл прочь. Догнали: «Покажи, что украл? Подай сюда!» И – кутёнком - по роже его! В кровь избили. В день погрома – никто не воровал,
а потом, ночью, на телегах ездили, осколки и всякую рвань
собирать. Воспитана в народе великая злоба... Тургенев, Григорович, Толстой
изображали крепостных мужиков мягко, осторожно. Когда я читал их, так
оглядывался: разве это наши крестьяне – орловские, тульские, калужские? Места –
наши, а мужик - не наш. У нас таких тихоньких нет, я таких не знаю, не видел. Я
знаю страшного мужика, он живёт в грязи, в тоске, он – дикий и несчастный,
значит – что же? При крепостном праве мужик лучше, благообразнее был?
… «Подлиповцы» из повести Решетникова
– они где-то у чёрта на куличках, от моей совести – далеко! А вот от моей
деревни до Москвы триста вёрст. В Москве – университет, консерватория,
Третьяковская галерея, Художественный театр и чёрт её знает что ещё! А у меня в
деревне – домовые, ведьмы, коновал лошадей портит, рожениц сквозь хомут
пропихивают… Понимаете?
ПРИМЕЧАНИЯ.
Монолог писателя Ивана Вольнова
(1885 - 1931) записал Максим Горький (1868 – 1936).
Дмитрий Григорович (1822 – 1899) – автор повести
«Антон-горемыка» - о безотрадной доле крестьянина-бедняка.
Фёдор Решетников (1841 – 1871) – автор повести «Подлиповцы» – о жителях глухой сибирской деревушки.
Князь
Шаховской принадлежал к тем умам, которые предчувствовали:
а)
неизбежность второй революции, которая вызреет из германской войны, как выросла
первая революция из войны японской;
б)
Революционные вожди будут не менее аморальны, чем царская камарилья и притом невежественные
в деле государственного строительства, а потому призовут старых специалистов;
в) революция
решит коренной русский вопрос – отдаст землю крестьянам, а крестьяне уж никому
её не отдадут, как это произошло во Франции после падения якобинской диктатуры:
ни Бонапарт, ни Бурбоны не вернули назад того, что
подарил «третьему сословию» революционный Конвент.
Князь
Шаховской ошибся с последним прогнозом: большевики землю крестьянам дали и тут
же её отобрали. Не подозревая подвоха, аристократ-дворянин подчинился декрету
об отмене чинов, титулов и званий, сделавшись просто Владимиром Шаховским,
гражданином РСФСР. В июле 1918 года он, знаток истории Великой французской
революции, предугадал красный террор и, покинув Петроград, поселился с семьёй в
бывшем родовом имении Мосальского уезда Калужской губернии. Барский дом средней
руки крестьяне пощипали не очень сильно; княжеская земля была разделена по
едокам, и бывший хозяин её также удовлетворился отведенным ему «едоцким»
приусадебным участком. Образованный крестьянин Шаховской занялся общественной
деятельностью сельского интеллигента, помогая делопроизводству сельского совета
и давая хозяйственные советы односельчанам.
В Мосальском
уезде не было антибольшевистских выступлений, подобных медынскому мятежу осенью
1918-го, а потому «мосали» сумели избежать поголовных
репрессий. К тому же в годы военного коммунизма и гражданской войны большинство
мужского населения частью сражалось на фронтах, частью работало на отходе.
Продразвёрстку выполняли бабы; они же вместе с детьми пережили и голодовку
двадцать первого года. И только объявленная новая экономическая политика со
следующего года начала стремительно оживлять деревенскую жизнь. Входили в обиход свежие понятия, а, частью, ещё не забытые прежние
слова – частная торговля, конкуренция, продналог, монополия, червонец, торгсин,
ярмарка…
Спсс-деменские, мосальские, юхновские
крестьяне-хозяева почуяли необходимость соединять разрозненные силы в
производительные товарищества и сбытовые кооперации. Мосальская молочная
кооперация в середине двадцатых годов вышла на первое место в губернском молокосоюзе. Коллективизация крестьянского труда, начатая
ещё в дореволюционные годы, возобновилась снизу. В этих условиях нашли своё
применение знания и опыт беспартийного товарища Шаховского. За три года до так
называемого «года великого перелома» (1929) в селе Князищеве
организовался колхоз, председателем правления которого мужики избрали отставного
барина.
Дальнейшую
участь детально изобразила газета Западной (Смоленской) области «Рабочий путь»:
«Рекорд
политической близорукости поставило руководство Мосальского района. На глазах мосальских организаций в социализм «мирно врастал» бывший
князь Шаховской. После Октябрьской революции Шаховской бежал из столицы
(Петрограда) в Московский уезд, в тихое и уютное своё
имение, расположенное в сорока километрах от железной дороги. И в своём имении
решил организовать колхоз, куда вошли: он - князь Шаховской, она – княгиня Шаховская, зять Шаховского, бывший помещик Кононов. Колхоз
решили наименовать «Зерно» и председателем назначили самого князя Владимира
Шаховского. Колхоз получил землю и машины. Из года в год крепло, росло и
ширилось его хозяйство. На полях работали за ничтожную плату крестьяне деревни Князищево.
Когда в
колхоз явился окладной лист по единому сельхозналогу, Шаховской не мог
перенести такой «дерзости» и от разрыва сердца скончался. Бразды правления
перешли к бывшей княгине Анне Шаховской. И так продолжалось до нынешнего 1930
года. Лишь только недавно всё княжеское гнездо было вычищено из их имения».
Что означал
этот внезапный «наезд»? В этом эпизоде, как в малой капельке воды, отразился
девятый вал большевистского социального эксперимента, для которого великий
физиолог Иван Павлов, очевидец тех событий, «пожалел бы даже лягушку». Изгнание
старых «спецов» и замена их «кадрами, которые решают
всё», началась с бывших дворян, остатки которых уцелели после ленинского
террора. Ещё одна заметка – на сей раз из калужской «Коммуны»:
«До 1930
года жила в Косьмове Медынского района помещица
Гагарина. Её верным помощником был кулак Сидоров. Помещицу из Косьмова выслали, а кулак Сидоров остался, пролез в колхоз
и стал его председателем. Члены правления – такие же его помощники Аверьянов
Василий Степанович и Салтыков, оба зажиточные хуторяне. Когда очистят косьмовский колхоз от кулаков и лишенцев?»
Очистка
последовала во вторую очередь после бывших помещиков – весной того же года.
Известно число сосланных сельских хозяев в Сибирь и на Север по стране и нашей
области. Обобщённый итог «ликвидации кулачества как класса на основе сплошной
коллективизации» товарищ Сталин доверительно сообщил Уинстону
Черчиллю:10 миллионов людских жертв. Ради чего осуществлялся эксперимент с
«человеческим материалом»?
Первая сталинская
пятилетка (симметричная первой путинской)
незаслуженно предана нынче забвению. Никто, как видно, не собирается отмечать в
текущем году 75-летие превращения крестьян в колхозников и 70-ю годовщину
начала стахановского движения. А ведь, право же, каждый из пяти годов – с 1930
по 1935 – достоин особой памяти. Именно они аукаются нам сегодня!
В течение
первой сталинской пятилетки происходило переливание крови в теле великой страны
– по аналогии с медицинской процедурой. Условно говоря, кровь первой группы
(мастера во всех отраслях экономики) были заменены, предположим, на четвёртую
группу с отрицательным резусом. Кровь тоже неплохая, здоровая, но в состав её
мы отнесём непрофессионалов во всех отраслях экономики (неквалифицированные
выдвиженцы, ударники, стахановцы «бусыгинцы», «хетагуровки» и прочие застрельщики передовых починов и
социалистического соревнования). Рекордисты количественных показателей в ущерб доброкачественным.
В очищенную
от классовых врагов калужскую деревню пришли городские посланцы ВКП(б) – так называемые «двадцатипятитычячники».
Удержалось ли в памяти земляков хоть одно славное имя из числа этих
организаторов колхозного производства? Праздный вопрос. Мы не найдём даже в
областном архиве ни одного из тогдашних сельских знаменитостей, чем-то
напоминавших шолоховских героев Давыдова и Нагульнова.
Негативный отбор, интенсивно осуществлявшийся в годы первой пятилетки,
напротив, представлял бесконечную галерею отрицательных типов и фигур. Их
именами до отказа заполнены страницы центральной и местной прессы по разряду
«большевистской критики и самокритики».
Кстати, в
нынешнем и будущем году районные газеты нашей области торжественно отмечают
75-летие возникновения своих коммунистических предшественниц. Тот, кто раскроет
пожухлые комплекты людиновского печатного рупора
«Грохот станков» либо малоярославецкой «Искры»,
других «прабабушек» наших «районок», тот не только
увидит, но как бы услышит истеричные призывы к ударной работе и всяческие
поношения по адресу прогульщиков, лодырей, пьяниц и
других дезорганизаторов производства. Разве не удивительно, что и сегодня эти
былые авралы, штурмы, «буксиры», «чёрные доски», эта производственная сутолока
и бестолковщина воспринимаются как должное, как рабочая принадлежность ко всякого рода деятельности? А чего стоят так полюбившиеся
начальству собрания, совещания, заседания, конференции, планёрки и оперативки!
Тягостное наследие первой половины 30-х годов до сих пор парализует умственную
деятельность начальства всех уровней. Давно не видно среди руководящих
говорунов людей ПОСТУПКА. С поразительной лёгкостью воспроизвелось подневольное
поведение строителей первой советской пятилетки в первой пятилетке двадцать
первого века. Три четверти столетия перезимовывался
сталинский «радионуклидный» посев.
ПРИМЕЧАНИЕ. «Лишенцы» – так на советском «новоязе»
обозначался круг лиц, лишённых по декрету
В городе Медыни следует поставить памятник жертвам коллективизации.
До Октябрьской революции Медынский уезд был в числе наиболее экономически развитых в Калужской губернии. В него входили фабрики Говарда и Гончарова, предприятия текстильной, кожевенной,
деревообрабатывающей промышленности; в сельской местности славились своими
товарами помещичьи экономии, хуторские хозяйства. Не случайно зажиточная Медынь стала одним из самых заметных очагов вооружённого сопротивления
большевизму в первую годовщину советской власти. За годы коммунистического
режима Медынский район сделался едва ли не самыи
отсталым в Калужской области. Автор этой публикации несколько лет назад,
работая в архивах, невольно обратил внимание на обилие критических
постановлений обкома партии и облисполкома по Медынскому району. На протяжении
45 послевоенных лет документы, начинающиеся стандартной формулировкой «о крайне
неудовлетворительном положении в хозяйствах Медынского района…» (далее
следовали названия сезонных работ) публиковались почти ежегодно, а иногда и
два-три раза в год. Ни один район не удостаивался такой «чести»! Будто над
некогда благодатной, медовой землёй навис злой рок…
Недавно
открылась ещё одна горестная страница истории, которая не нашла отражения ни в
краеведческом музее, ни в госархиве документов
новейшей истории Калужской области. Речь пойдёт о совершенно невероятном
событии 75-летней давности – раскулачивании города Медыни
силами Красной Армии.
ДОКУМЕНТЫ.
«Секретно.
Начальнику
Политического управления Московского военного округа.
Политдонесение Политического отдела 81-й стрелковой дивизии.
Об участии
243 стрелкового полка в непосредственном раскулачивании.
При
совместном выезде с комдивом в город Медынь в связи с
участием полка в непосредственном проведении мероприятия по раскулачиванию
кулаков и торговцев, установлено следующее. 28 января сего года на заседании
бюро райкома ВКП(б) было принято решение произвести
раскулачивание торговцев и лишенцев. Для выяснения, как практически произвести последнее, секретарь райкома т. Лаврушин выехал в г. Вязьму,
где и согласовал вопрос с окружкомом и окрисполкомом.
Председателю Медынского райисполкома к приезду т. Лаврушина было поручено
выявить всех подлежащих раскулачиванию. По возвращении секретаря райкома 30
января было созвано расширенное заседание бюро райкома, на котором секретарь
райкома т. Лаврушин заявил, что мероприятие по раскулачиванию в округе
одобрили, после чего приступили к обсуждению списка хозяйств, подлежащих
раскулачиванию. Председатель горсовета т. Коптелов
заявил, что в этом списке пропущено много хозяйств, подлежащих раскулачиванию,
и я с этим списком не согласен и, если вы мне не дадите времени для дополнения
списка, я обязанности руководства горсоветом с себя слагаю. Райком дал ему на
это дело один час, поручив проверить и дополнить список, что Коптелов и сделал, включив в список ещё 27 хозяйств. После
окончательного составления списка он на заседании райкома не обсуждался, а
решено было переходить к проведению мероприятий по раскулачиванию.
Председатель
РИКа Машкаров, председатель
горсовета Коптелов, начальник милиции Шакиров,
работники райфо т.т. Поченков
и Никулин сейчас же отправились в полк, где подписали мандаты, заготовленные
замполитом полка т. Машугиным. Комсостав был собран
по тревоге в клубе полка, где под председательством комполка т. Новосельского был открыт митинг, где секретарь райкома т.
Лаврушин в пятиминутном выступлении рассказал о предстоящем раскулачивании.
Громом аплодисментов это мероприятие было одобрено, после чего без всякого
обсуждения приступили к формированию и инструктированию бригад. В конце
совещания уполномоченным бригад были розданы удостоверения с распоряжением
командования, после чего полк выступил из казарм в город с оркестром для
проведения в жизнь намеченного мероприятия.
В процессе
самого раскулачивания бригадами забиралось всё имущество вплоть до одеял из-под
ребёнка, снятия пелёнок и обыска женщин. Оставались только стены, причём был
отмечен следующий факт; у лишенки Голиковой бригада из трёх красноармейцев
сначала покушала, а потом приступила к обыску. Последнее объясняется тем, что
значительная часть красноармейцев и начсостава, поднятая по тревоге, не успела
в столовой пообедать. Красноармейцы, участвующие в изъятии имущества, приносили
отобранные вещи и продукты – сахар и прочее – в РИК, причём работники РИКа разрешили красноармейцам брать себе некоторые
продукты, говоря: «Съешьте сами, пусть не едят дети кулаков». В то же время председателем РИКа,
председателем горисполкома и уполномоченными по изъятию имущества разрешалось
красноармейцам брать со склада мелкие вещи – карманные фонарики, статуэтки,
баулы, книги, карандаши и т.д., что, естественно, способствовало разложению
отдельных красноармейцев и младших командиров и запутывало понимание последних
в отношении изъятого имущества и всего мероприятия в целом. Отмечен ряд
фактов присвоения и сокрытия отдельных предметов. Так, например, на чердаке
помещения сводной роты были обнаружены младшим командиром платье и несколько
пальто, о чём последний доложил по команде. Политрук Прашутинский не сдал в РИК 18 рублей, заявил, что он их
потерял, о чем узнали красноармейцы взвода связи. На следующий день Прашутинский заложил свои облигации и деньги вернул.
Комвзвода Дивин присвоил радиотон.
(Далее следует внушительный список вещей, домашней утвари, продуктов,
прихваченных красноармейцами «по ошибке»).
Выводы.
Участие 234-го стрелкового полка 81-й (Калужской) дивизии в раскулачивании
является грубейшей политической ошибкой. Со своей стороны считаю дальнейшее
пребывание т.т. Вашугина и Новосельского
в руководстве полка невозможным…
Начальник
Политического отдела 81-й стрелковой дивизии Войченко.
Инструктор-информатор
Махортов.
6 февраля
Как ни
свыкались медынцы с постоянным нажимом на них властей,
всё же отчаянный крик детей и женщин достиг ушей окружной прокуратуры. Прежде всего она потребовала объяснения от партийных руководителей
города. И тут выяснилось, что во время повальной реквизиции секретарь райкома
т. Лаврушин от неё самоустранился, председатель горсовета т. Коптелов мылся в бане, а председатель Медынского
райисполкома т. Машкаров поспешил первым отмежеваться
от учинённого безобразия и покаяться:
«Окружному
прокурору по Вяземскому округу. Объяснение от временного председателя
Медынского РИКа Машкарова
Я. Я., члена партии.
Точно не
помню, какого числа я был в райкоме партии, куда прибыл только что приехавший
из Калуги т. Вашугин. И последний сообщил, что мы
делаем преступление – не раскулачиваем город. После этого мы начали шире
говорить, что надо было что-то сделать и решили 28
января собрать актив. На этом заседании мы ни к чему не подошли, как
практически раскулачить город и решили послать т. Лаврушина в окружком и окрисполком. Мне было предложено к приезду т. Лаврушина из
Вязьмы составить список и выявить всех, кого можно раскулачить в городе. На этом же заседании присутствовал уполномоченный окружкома т.
Зайцев, который сказал, что нужно всех выявить и обобрать, взять с них за
старое, за новое и за два года вперёд. В 9 часов утра я пришёл в РИК,
вызвал т. Крупнина и т. Кочеткова. Последние принесли
с собой список, где было занесено 52 хозяйства на раскулачивание, и на
отдельном списке были занесены зажиточные кустари. Райком был почти в полном
составе. На райкоме т. Лаврушин вторично заявил, что это дело в округе
одобрили. Я тогда зачитал общий список, и список кустарей. Райком сразу список
кустарей аннулировал, и пришли к единому мнению: кустарей не задевать, а
выявить из них двух – Каганца, часовых дел мастера, (скрытая спекуляция
золотом) и Дроздова. Вторично зачитали список. В это время
поднимается т. Коптелов и заявляет, что я в корне с
этим списком не согласен, в этом списке масса пропущенных, и если вы сейчас не
дадите мне сроку, я, как председатель горсовета всю ответственность и
руководство с себя слагаю. Райком дал ему на это дело один час, поручил
проверить и дополнить и т. Коптелов при проверке
дополнил к данному списку 27 хозяйств. Когда дополнил т. Коптелов
список, то после уже на райкоме не обсуждали, а решили подвергнуть
раскулачиванию. Сразу же сели на лошадь и поехали в полк. Первым выступил т.
Шакиров, сказал, как брать имущество и как брать подписки о выезде из пределов
города. После выступил я и сказал, что нужно к этому делу отнестись так, чтобы
раз и навсегда размыть руки с нэпманами в городе, ликвидировать начисто. Был
вопрос: что брать? Для них ответили Шакиров, Машугин,
а также я, что брать всё. А я ответил: до тряпки – и то пойдёт в утильсырьё.
Признаю себя виновным в недопонимании раскулачивания, а также, что доверился
старым руководителям с большим партийным стажем, каковые неверно передали
установку окружкома и окрисполкома».
«Медынсккя операция», как она называлась на языке военных, в
отличие от множества ей подобных, стала известна наркому обороны К. Е.
Ворошилову. На этот раз о ней докладывал командующий войсками Московского
военного округа А. И. Корк:
«В
дополнение к тому, что изложено в материалах, Реввоенсовет округа считает необходимым
добавить нижеследующее:
1. Как
гражданские органы, так и 243-й полк после производства операции по изъятию
имущества у лишенцев осознали, видимо, всю незаконность своих действий и в
связи с этим стремятся свалить вину с происшедшим друг на друга.
2. По
словесному докладу комдива 81-й дивизии, горсовет Медыни
уже вынес постановление о возвращении 39 семействам изъятого у них имущества,
причиной чего является то, что в число 77 семейств, у которых было отнято
имущество, имеется, по непроверенным данным, более половины не лишённых
избирательных прав и 6 советских служащих.
4. Если
изъятие имущества у лишенцев и возможно признать законными действиями, то в
отношении изъятия имущества у советских служащих и лиц, не лишённых
избирательных прав, действия 243 полка надо рассматривать не меньше, как самый
обыкновенный погром, произведенный лишь без кровопролития…»
В заключение
сообщалось об отстранении от должностей командира 243 стрелкового полка Новосельского и его помощника по политической части Машугина. Обратим внимание на характерную приписку в этом
документе: «В связи с необходимостью в ближайшие дни выехать в части 19-й и
55-й дивизий, где на почве раскулачивания можно ожидать ряда столкновений с
кулаками, Реввоенсовету не представляется возможным принять личное участие в
расследовании событий, имевших место в Медыни».
Как видим,
зимой 1930 года у Рабоче-Крестьянской Красной Армии было
по горло дел, связанных с раскрестьяниванием деревни.
ПРИМЕЧАНИЯ.
Начало кампании по ликвидации кулачества совпало с перекройкой
административно-территориальной карты РСФСР. В
Август Корк (1887 – 1937) – сов. военачальник, участник Первой мировой (подполковник) и гражданской войн. Командарм
2 ранга. Расстрелян, как соратник М.Н. Тухаческого.
В текущем
году исполняется 75 лет со времени бурной творческой деятельности Остапа Бендера. Ровно три четверти века назад он, сын турецко-подданного, Остап-Сулейман-Мария Бендер-бей
принял горячее участие в разгроме НЭПа, преследуя личную выгоду путём преследования
подпольного миллионера А. И. Корейко на протяжении
1930 года. Заветный миллион рублей Остап получил в день торжественного открытия
Туркестано-Сибирской железнодорожной магистрали (Турксиба). Затем экспроприатора экспроприировала на
румынской границе «сигуранца проклятая», после чего знаменитому герою Ильфа и
Петрова пришлось переквалифицироваться в управдомы. Снимем головные уборы перед
памятью благородного жулика, знавшего четыреста способов сравнительно мирного
отъёма денег. Остап чтил Уголовный кодекс, чего никак не скажешь о его
преступных современниках – большевиках у власти. В тот год они совершали вторую
революцию после Октября 1917 года.
Устремившись
на иномарках к концу первой пятилетки двадцать первого века, не мешало бы
заглянуть в зеркало заднего вида. Туда, где ковыляет по разбитой дороге
«Антилопа-Гну» и где, оставив позади Медынский район, мы приближаемся к Перемышльскому. Припомним актуальный доныне совет Бендера Шуре Балаганову: кто не
читает газет, того надо морально убивать на месте. И прочтём новыми глазами
старую корреспонденцию из «Рабочей Москвы» в качестве путеводителя:
«Калужский Перемышль – кулацкая
крепость. Совсем недавно мы занесли на позорную чёрную доску Перемышльский сельскохозяйственный район (бывший Калужский
округ) за преступную медлительность в проведении хлебозаготовок. Это было 4
октября. Здесь к этому числу план был выполнен всего на 3 процента. Сейчас
положение не улучшилось. Кулаки работают вовсю.
Секретарь райкома партии Волчков смирился с кулацким засильем. Все колхозы, за
исключением Первомайской артели, влачат жалкое существование. Прикреплённый к
району – Вершинин (в Гремячевском
сельсовете) и другие ничего не сделали, чтобы сломить кулацкое сопротивление,
а, по утверждению прикреплённых, «мужики не хотят и
слышать о коллективизации». В настоящее время секретарь райкома ВКП(б) Волчков и предрика Фролочкин
сняты с работы» (23 октября 1930).
Чем же
отличилась от всех перемышлян «Первомайская артель»,
т. е. село Корекозево? Здесь в 1930 году была
проведена вторая зачистка крестьян после антибольшевистского восстания 1918
года. Здесь поначалу из 250 семейств в колхоз записалось 30. Раскулачивание и
высылка 50 семей дали колхозу прирост ещё в 46 семей. «Первомайцы»
успешно освоились с колхозным крепостничеством и вспоминают его «золотой век»,
как положено привычке и возрасту.
Итак, что же
произошло?
Был богатый
Медынский уезд – стал бедный Медынский район. Был культурный Перемышльский уезд – стал тёмный, безбожный Перемышльский район.
Ответ
содержится в реализованной строчке партийного гимна: кто был ничем, тот стал
всем. Коммунизм – это партийная власть плюс люмпенизация всей страны. Умер
крепостной дедушка, мочившийся в дворянскую фуражку. Родился вольный внучек,
сделавший то же самое по-большому. В этой селекции
человеческого материала лежит разгадка энтузиазма, с каким принимал народ
драконовские мероприятия первой сталинской пятилетки: учреждение Главного
управления лагерей при ОГПУ СССР (1930), введение трудодня в колхозах (1931). Так называемый «закон о пяти колосках» (1932), лишение паспортов
для сельских жителей (1933), создание НКВД во главе с Г. Ягодой, ускоренные
суды и казни в связи с убийством С.М. Кирова (1934), правительственное
постановление о мерах борьбы с преступностью несовершеннолетних,
распространявшее все виды наказания вплоть до расстрела подростков с 12 лет;
закон о расстреле лиц, совершивших побег за границу (1935).
В давние
революционные времена бытовало то ли крылатое выражение, то ли песенная строка:
«Стоит святое дело прочно, когда под ним струится кровь». Изречение, если не
изменила память в цитировании, двусмысленное. Прочно стоит, пережив советскую
власть, петербургский храм «Спса на крови». Долгая
жизнь, вероятно, суждена аналогичному храму в Екатеринбурге. Но вот «Дело
Артамоновых», зачатое на убийстве, окончилось семейной выморочностью,
вырождением фамильного рода предпринимателей. Не зря говорят: Бог всё видит!
Как и в повести М. Горького, выродилась и скончалась на 75-м году жизни
кровавая большевистская диктатура. Можно долго рассуждать, жарко спорить по
этому поводу, но, как ни крути, а коренная причина бесславного финала простая,
как мычание: воровством долго не проживёшь, сколько верёвочке ни виться.
Уточню: можно протянуть и достаточно долго, но это уже стадия разложения.
В начале
20-х годов дипломат и торгпред Советской республики Георгий Соломон (из
дворянского рода Исецких) воспроизвёл в своей книге
«Среди красных вождей» монолог швейцара московской гостиницы «Метрополь», где
обитала часть новых хозяев России, не поместившаяся в Кремле. Старик выражал
отношение к ним большинства простых москвичей:
- Дозвольте
спросить, Георгий Александрович, вы из каких будете? Из дворян? Та-ак. Ну, а Леонид Борисович? (Имелся в виду инженер
Красин). Он тоже из благородных? Оно и видно. Не то, что вся эта шантрапа – «товарищи». Эх, Григорий Александрович, конечно,
слов нет, слобода всем нужна, что и говорить. Но только её понимать надо,
слободу-то, что она есть… Вот теперь все кричат «Долой
буржуев!» Нет, ты стой-погоди,
брат. Пускай «буржуй», но ты посмотри в корень, какой он такой человек есть,
буржуй-то али капиталист? Вот что гляди… Он и образован, и поведением бьёт тебя
– вежливость и всё такое прямо: сделайте ваше одолжение, всё по-хорошему. А
нынче-то что… Ладно, прежнего буржуя убрали, загнали в свинячий угол. Ладно, ну
а что же сами-то товарищи? Кто они? А я вот прямо, как перед истинным богом,
скажу тебе, Егорий Александрович: буржуя-то они уплотнили, а сами – на его место… Верно тебе говорю, Егорий Александрович. Теперь они
буржуи… Только где им? Ты посмотри на него, братец ты
мой. Что ты… Нешто можно его сверстать с прежними-то
буржуями! Да нипочём – тот-то был и аккуратный, и образованный, знал и понимал,
что и к чему. Одним словом, был настоящий господин…Ну,
конечно, что говорить, соблюдал свой антирес, слов
нет. А нынешний-то, «товарищ буржуй-то» - что он-то есть? Да ты глянь-погляди
на него! В самый пуп, в самое нутро его погляди! Да ведь от него на три версты
нужником разит – не продохнешь, не отплюёшься, не отчихаешься… Ну а насчёт
своего антиресу, так ведь он ,
брат, прежнему-то сто очков вперёд даст! Руки загребущие, глаза завидущие, и прямо за глотку хватает, рвёт, зубами рвёт! И
чавкает, тьфу, ты, мерзость такая! А сам-то орёт: «Пролетарии всех стран!»,
«Долой буржуев!» И грабят, и копят, и ты, знай, не замай его, потому его сила.
Это я вам, Егорий Александрович, от всей души говорю. И не боюсь я их, в глаза
им это говорю. Сердятся, а мне-то что. Плевать мне на них, пусть знают, как я
их считаю – вот тебе и весь сказ. Вчера вот один из них, когда я его старым
делом стал вычитывать, и говорит мне; «Смотри, мол, старик, за эти вот самые
слова тебя и в чеку можно представить потому как ты
есть контрреволюционер!» Ах ты, поди ты, в лоб твою
бабушку любил! Обложил я его что ни на есть последними
словами: «Отстань, мол. Вякать, рвань поросячья… Иди,
доноси!..»
Аморальный
облик строителей социализма в самом верхнем эшелоне власти не стал секретом за
семью печатями ещё 10 – 15 лет назад. Но сколь же крепка сила коммунистических
стереотипов, что не только зачумлённые ими старики, но и среднее поколение
послесоветских руководителей лелеет в своей памяти мифологизированные образы
сталинских соратников. И - одновременно исполнены злобой по адресу политических
деятелей 90-х годов, которые, в отличие от «тонкошеих вождей» вокруг
«кремлёвского горца», были ЛИЧНОСТЯМИ. Но, как известно, посредственностям
личность ненавистна.
Упорно один
из наших пограничных районов носит имя Куйбышева. До сих пор единственный в
Калуге проспект называется улицей Кирова. Да что там провинциальная Калуга!
Мастер чёрного юмора товарищ Сталин, как обозвал завоёванный город
Калининградом, так и продолжают бездумно склонять по всем падежам позорное имя,
вплетенное в город великого мыслителя Канта.
Между тем, в
бытовом плане этим фигурам прощаются все пороки, зато с балаганных подмостков
глупо высмеиваются морально чистоплотные личности. Уж коли на то пошло, то
присовокупите к репертуару «Аншлага» образ Валериана Владимировича Куйбышева в
состоянии тяжелого запоя. И «пламенного трибуна революции» Сергея Мироновича Кирова в окружении наложниц. Забавно будет
смотреться импровизированный «пьедестал любви». Киров там будет на третьей
ступеньке; на второй – Авель Енукидзе. А на самом верху встанет Михаил Иванович
Калинин – в виде старого козла или мышиного жеребчика. Было бы смешно, потому что правда. Только сатирики-юмористы не возьмутся за это
дело: публика вознегодует. Хамить порядочным
современникам – большое удовольствие. Весело расставаться со вчерашними
партийными монстрами – кощунство. Так вывихнуты мозги. Впрочем, сказано ещё
Пушкиным: живая власть для черни ненавистна; они любить умеют только мёртвых.
… И всё-таки
колесо истории – это спираль. На нижнем её конце –
воры-беззаконники, на верхнем – воры в законе.
Константин
АФАНАСЬЕВ