ЖИЛ РЯДОВОЙ МАСТЕРОВОЙ
Три толстых клеёнчатых тетради ещё больше разбухли
от исписанных убористым почерком страниц. Вдобавок к ним около пятисот листов
машинописи – всё это составило литературное наследство Михаила Ильича Соколова,
жителя деревни Ромодановские дворики, что за Окой напротив Калуги.
Автобиография написана в форме романа от третьего лица: «Никита Сошников» –
прототип автора. Рукопись, по всей вероятности, затерялась в архиве бывшего
Калужского книжного издательства, куда была отдана на рецензию.
Не без усилия одолев тетрадочную рукопись и легко
пробежав по бесконечным диалогам печатного текста, я всё-таки не выудил из них
столько информации, сколько дало живое общение с мемуаристом. Недавно перечитал
блокнотные записи бесед с ныне покойным Михаилом Ильичём и вновь остро ощутил
пророческую правоту Николая Бердяева, написавшего в 1918 году: прошлое должно
участвовать в строительстве настоящего, иначе революционеры-преобразователи
придут в никуда. Туда и пришли…
«Романист» и романтик М.И.Соколов писал своё
произведение по вечерам и ночам после работы в мастерских и на объектах
Ромодановской МТС – РТС (ремонтно-технической станции), а также совхоза
«Калужский» в должности механика трудоёмких процессов в животноводстве. Это была
последняя треть его 85-летней жизни.
Жаль, что газета позволяет рассказать о ней лишь
конспективно.
В детстве с
ним произошло то, что в том же возрасте с писателем Андреем Платоновым: оба
мальчика впервые увидели паровоз, а из окна будки им улыбнулось чумазое лицо
машиниста. Это подействовало, как включённый рубильник – удивление и восхищение
машиной, управляемой человеком, зажгли свет и оставили в душе след на всю
жизнь. Правда, такой дар видения чуда в простых вещах даётся не каждому.
Свойство посредственности – ничему не удивляться, и
оно встречается нынче на каждом шагу даже в школе. Десятилетнему Мишке из
дореволюционной новгородской деревни Медведово
посчастливилось замечать удивительное рядом.
Он родился в
последнем году девятнадцатого века, в школе проучился два года, и уже в 1911-м
катал порожние вагонетки по узкой колее – под загрузку их песком и щебнем.
Добывал для семьи копейку.
Там в
деревне крестьянствуют отец и мать на полдесятинном
наделе, имея лошадь и корову, которых не просто
содержать. Поэтому семья Соколовых полупролетарская: старший сын Никита –
питерский заводской рабочий, младший Михаил – подручный на прокладке
железнодорожной ветки Мга – Рыбинск. Непосильная работа и опасная. Один раз
едва успел подсунуть под колёса горбыль, а то бы сцепка вагонеток, ударившись о
шпалы тупика, расплющила бы мальца… В другой раз, идя
под вечер домой, проплутал по лесным болотам чуть ли не неделю, родные подумали
- сгинул в трясине.
И вот
награда, миг блаженства: машинист паровичка позвал Мишу в свою полуоткрытую
будку, дал подержать рычажок реверса и два раза потянуть за рукоятку свистка:
«Ку-ку!» Недаром паровозик прозвали кукушкой. С этих минут, написал Соколов,
решилась судьба – буду механиком! Так называли тогда и машинистов, и шоферов, и
трактористов.
Четырнадцатый,
первый военный год призвал подростка на подмогу брату
в слесарный цех завода «Вулкан». Завод точил корпуса артснарядов,
штамповал пулемётные ленты, бронещиты и кожухи
охлаждения для «максимов». Выучка суровая – сперва
побегай, да попроворнее, за деталями, заготовками,
инструментом. А уж потом становись к тискам. А ещё изловчись накидывать на ходу
соскочивший со шкива тяжёлый ремень. Ученик слесаря, как и взрослые, работает
по 12 часов. Потом – проба на звание подручного, экзамен выдержан. Мастером
становится в 16 лет.
Никита –
член РСДРП с прибавлением в скобочках «б». Большевик.
Партий много, но Михаила ни одна не интересует. Хотя по поручению брата клеил
на заборы прокламации и даже озорничал вместе с пацанами
– пришпиливал листки к спинам городовых.
К рабочим
«Вулкана» приходили путиловцы. На одной из встреч
кто-то указал на молодого крепыша в тёмного
цвета тужурке: Сергей Костриков, будущий
ленинградский вождь Киров.
Михаил
быстро научился играть на трёхрядке «Варшавянку», «На сопках Манчжурии»,
русские плясовые. Когда в 30-х годах показывали фильм «Юность Максима», Соколов
волновался и указывал на артиста Б.Чиркова: «Это я».
- Я читал,
что Тиля Уленшпигеля крестили водой семь раз, и меня,
если сосчитать, не меньше.
Михаил Ильич
загибал при этих словах пальцы – выходило точно. Помимо церковной купели, он
окунался в холодное болото по пути со стройки домой. А в третий раз чуть было
не остался без ног. Произошло водное крещение после огневого
под Петроградом в так называемом «Незабываемом 1919-м» – был и такой фильм о
боевых подвигах товарища Сталина в районе Красной горки. Товарища
Сталина красноармеец Соколов там не видел, но данный участок фронта запомнил.
Прежде всего, мастерового человека заинтересовали неуклюжие бронированные
черепахи – танки французской фирмы «Рено»,
поступившие на вооружение армии белого генерала Юденича. Потом запомнилось выплывание из вражеского кольца вдоль реки в шинели, в
обмотках и с винтовкой за спиной, а это был уже октябрь месяц. Долго шли в
кромешной тьме по берегу пока не наткнулись на деревню, где мужики пили самогон
по случаю Покрова дня. Когда Соколову разбинтовали «солдатские сапоги – десять
раз вокруг ноги», нижние конечности не действовали. К счастью, скоро со стороны
Ижоры и Колпина подошли рабочие отряды, а с ними и
сёстры милосердия…
7 ноября, во
вторую годовщину Октябрьской революции, Соколова демобилизовали из Красной
Армии. Ноги с неделю держали в солёной воде. Доктор говорит: вот просолим тебя
насквозь – никакая холера не возьмёт!
Михаил лежал
и отсчитывал назад короткий военный путь. В феврале 17-го он
красногвардеец, патрулирует под началом брата столичные улицы, охотится за
дезертирами, в начале апреля встречает Ленина на Финляндском вокзале, лежит в
окопах, преграждая путь мятежному генералу Корнилову, 25-е октября держит
оборону от отрядов Керенского у Гатчины, воюет в
составе коммунистического полка с Юденичем… Карьера героя Великого Октября
обеспечена. Но не пошли в герои оба брата – ни коммунист Никита, ни
«сочувствовавший» Михаил. Из всего боевого прошлого накрепко врезался в память
жаркий август восемнадцатого года, месяц без войны, уборка хлеба, вероятно,
самого тучного из многих последующих. Красноармейцы составили оружие в козлы и
принялись за крестьянское ремесло с весельем и отвагой. Жать рожь серпом – дело
нехитрое, да уж больно муторное, бабское. А кос и
крюков на всех не хватает, ребята просятся в очередь за мужицким «струментом», с нарочитой покорностью учатся у девок вязать снопы. А уж как забарабанили на
току цепы – всем рукам дело нашлось! Пришёлся по плечу
Михаилу и ремень чьей-то гармошки – молодежь плясала и пела до зари.
Ждут
Соколова впереди и другие крестины.
В родной
деревне мать долечила ноги сенным отваром. Михаила женили. Не очень-то он
обрадовался нежданному семейному счастью, а всё-таки с Анной Андриановной
дружно прожил с конца того «незабываемого» до конца своей жизни в 1985-м.
Вместе вырастили двоих сынов и двух дочек такими же
работящими, как родители.
Страницы
мирной, а, по сути, самой бойцовской жизни написаны Соколовым с такими
упоительными подробностями, что просто досадно заменять их беглым перечислением
событий и фактов. Но приходится…
Годы 1920 –
1922. Слесарь на ремонте вагонов на той же Мга-Рыбинской
магистрали. Овладел кузнечным и литейным делом. Парень-универсал,
как говорят про Михаила рабочие и «спецы», в отпускные дни ходит за много вёрст
в своё Медведово и убеждает мужиков вступать в
коммуну, а ещё лучше – в ТОЗ, т.е. в товарищество по совместной обработке земли.
Покупает на свой заработок жатку-лобогрейку для земляков. С началом НЭПа
измученная продотрядами деревня приободрилась, начала оживать. Тем временем
Михаила посылают в Питер на
курсы котельщиков и машинистов. Не паровозных ли? Так и есть! Курсанты живут в
общежитии – коммуне, всё общее: три месяца – интересно, полгода – тягостно. А
через год и учёбе конец. Соколов не погнушался дурной специальностью «глухаря»,
как называли котельщиков-клёпальщиков, испробовал и её на практике. И тут осуществишлась мечта детства: он поднялся-таки в будку
маневровой «овечки» с удостоверением паровозного машиниста! Паровоз серии «ОВ»
формировал составы с лесом, пиломатериалами, прочими грузами для города на
Неве, переставшего быть столичным. Путевое хозяйство прескверное. Тормозной
кондуктор кричит: «Тише, Миша, ради бога – здесь опасная дорога!».
Годы 1923 –
1925. Летний отпуск. Односельчане снаряжают Михаила ходоком в Кремль. Прошёл
слух: из густонаселённых северных мест крестьян переселяют на благодатный юг и
в Нижнее Поволжье. Всесоюзный староста Калинин принимает ходоков группами,
усаживает за овальный стол, разъясняет: новгородцы и псковичи (скобари) могут
ехать за свой счёт, государство даёт льготы переселенцам из Центральных
губерний. Соколов на «разведке» в Самаре и в Саратове, а тут народ ещё не
оправился от свирепого голода 1921 года. Ехать можно, говорит по возвращении
землякам, земля там просторная, решайте сами… Семь
семей поднялись с места, уехали. А он, вроде добровольного уполномоченного по
«смычке города и деревни», снова на производстве – на сей раз на службе в
российско-иностранной концессии «Мологолес» с
конторой на станции Пестово. Отсюда рабочих пересаживали с поездов на дрезины –
рельсы со шпалами напоминали шатающуюся лестницу. Через речки перебирались
вброд, тащили грузы, как в древности, волоком. Концессия начала строить мосты и
лесопильные заводы, на одном из которых Михаил Ильич стал машинистом
локомобиля-иностранца.
Во второй
половине 24 года Пестовский райком партии (Соколов
уже молодой коммунист) направляет его на восстановление мукомольного завода с
задачей пустить его в ход к 8-й годовщине Октября. И 5 ноября 1925 года
состоялось торжество открытия и первого помола, памятное победой над попом
Платоном, от которого почти вся паства, перейдя через реку, из церкви
перекочевала на митинг, а вечером – в освещённый «лампочками Ильича» клуб. На
самом деле виновниками торжества были два других Ильича – Никита и Михаил
Соколовы.
- Кто ты, -
всерьёз спрашивали рабочие младшего из братьев, - механик или директор завода?
- И то, и
другое, - отшучивался за Михаила старший брат.
Концессия,
тем не менее, прогорела. Чагодощинский уезд, где она
дислоцировалась, отошёл к Ленинградской области. Братья работают на стекольном
заводе «имени товарища Сазонова» – революционера из стеклодувов (см. фото).
Профессия потяжелее, чем у «глухарей» или
пескоструйщиков. Михаилу Ильичу предстоит налаживать паросиловое хозяйство,
пустить электростанцию.
Год 1927,
весна. Старый «шатёр Сазонова» преобразился во вполне цивилизованное
предприятие. Мастера-стеклодувы уже не пользуются светом от расплавленной
массы, всюду сияет электричество. Американская машина выпускает бутылки на вид
неказистые: с подтеками, раковинками, продольным выпуклым швом. Американский
инженер, приехавший в гости, явно смущен. Он смотрит на бутылки, наполненные
воздухом из человеческих легких, качает головой. Не лучше ли наша корявая
продукция, нежели гладкая и чистая за счет здоровья людей? Стеклодувы живут не
более сорока лет. Увидел на ногах Михаила валенки, поразился: сапоги тоже без
единого шва. Как они умудряются, эти русские? Попросил достать ему такие же.
А к десятой
годовщине Октября Михаил Ильич переквалифицировался в столяра: изготовил для
заводского клуба скамейки, причем гвоздей нарубил из проволоки, а на шпонах
изготовил диванчики для сцены. Грубовато, но прочно. После торжественного
заседания – спектакль, пьеса А.Н.Астровского «На
бойком месте». Танцы – под гармонику главного механика.
В 28-м году
Михаила Ильича представили приехавшей из Ленинграда правительственной комиссии
и самому Сергею Мироновичу Кирову. Киров спросил:
- Не слишком
ли у вас много нагрузок? Ведь вы еще, как мне сказали, председатель ячейки Осоавиахима.
И обратился
к директору:
- Его надо
за это не хвалить, а ругать. Нельзя же со всем справляться одинаково хорошо.
Поберегите себя, товарищ Соколов. Дел предстоит впереди еще много.
А через
несколько дней грянула беда: от раскрутившегося маховика отлетела металлическая
шпонка, угодив Михаилу Ильичу в правый глаз… Сразу
охватило отчаяние, и левый-то не больно зоркий. Мелькнула мысль о самоубийстве.
Но доктор обнадежил: вставим протез, будешь видеть еще лучше!
Почему-то
все окулисты – юмористы.
До того, как
его вызвали в Смольный, Михаил Ильич успел наладить сплав готовой продукции по
реке: вниз по течению баржа плыла, нагруженная бутылками, вверх против течения
– установленным движком. На завод пришли 12 новеньких тракторов «Фордзон». Соколов изучил их по инструкциям, а одну машину
разобрал до последнего болтика и сам вместе с будущими
машинистами-трактористами проходил тракторную науку. Потом сел за руль передней
машины и повел колонну во вновь организованную МТС.
В начале
марта 1933 года механика-универсала принял в Ленинграде С.М.Киров.
-
Собирайтесь, товарищ Соколов, на юг страны. Семейство, если пожелает, оставите
в новой заводской квартире.
Квартиру и
впрямь дали хорошую – три комнаты, не считая кухни и чуланов. Анна Андриановна
ужаснулась предстоящей перемене в жизни, но от квартиры отказалась. Порешили ехать в Ростов-на-Дону всем семейством. Старшему
сыну Дмитрию 13 лет, Людмила – годовалый ребенок, средние
– Василий и Ефросиния – с радостью согласились ехать
в дальнюю дорогу.
В
привокзальном скверике Ростова все сидели в зимней одежде, а уж тут полным цветом
шумела сирень. Через несколько дней прибыла полуторка
из Усть-Лабинского района. Обком партии назначил
Соколова механиком некрасовской МТС.
… Здесь я
опущу живое свидетельство Михаила Ильича о голодоморе на Украине, который
накрыл своим черным крылом и Ростовскую область, и Краснодарский край. Об этом
наша газета расскажет в другой раз.
… Плужные
лемеха оказались бессильны, чтобы поднять пересохшую землю, покрытую высокой
щетиной полыни. Даже более мощные чем «Фордзоны»
тракторы «Интер» (предтечи колёсников ХТЗ-СТЗ) не
вспарывали почву. Что делать? Главный механик, а по существу начальник МТС,
принимает смелое решение – поджечь полынь. Обкосить вкруговую огромное поле, всковырять кое-как защитную полосу и ожидать ветра в
сторону от хутора и станицы. Степь заполыхала высоким пламенем, станичники с
лопатами окружили свои дома. Птицы в полыни не гнездились, суслики выскакивали
из нор и тут же гибли. Через два дня поверхность степи сделалась иссиня-черной.
Долгожданный дождик прибил пепел, и плуги пошли как по маслу.
Враждебные
взгляды кулаков-хуторян сменились изумленными, а
механизаторы и колхозники открыто зауважали
иногородних. А когда в июле буйно заколосились ячмень и пшеница, приглашениям в
гости не было конца. Весну и лето люто голодали, а тут поспела новина, на ряду с «красными обозами» пошли подводы запряженные
бугаями на мельницы. На столах появились взвар и пироги. При этом южане, как
заметил Михаил, пьянствовали куда меньше северян.
В 36-м году
Соколов заметил на себе пристальные взгляды уполномоченных из области. Кто-то
из недоброжелателей донес, что районный табун лошадей вредительски заражен
сапом, и что это дело рук приехавших ленинградцев. Однако на выручку поспешил
районный ветеринар, засвидетельствовал по документам, что лошади абсолютно здоровы.
На этот раз беду прошла стороной…
Расставание
с некрасовцами оказалось вынужденным: жена Анна с
трудом переносила здешний климат, ей уже сделали желудочную операцию. Провожать
Соколовых вышел весь поселок МТС. А на станичном Майдане собралась толпа
мужчин, женщин, детей. Как-то, приезжий механик кинул фразу: «Будем, ребята,
биться за хлеб по-чапаевски!». Так его и прозвали
Чапаевым. Многие женщины не могли сдержать слез.
А по
возвращении в свои края Анна Андриановна опасно ухватилась за ломоть черного
хлеба и ела его с солью – так соскучилась на пшеничных пирогах.
СТРАШИТСЯ ГЛАЗ, А РУКИ ДЕЛАЮТ
Бескрайнее
море золотой пшеницы под южным солнцем. И зажатые лесами полевые «карты», из
которых самой широкой не больше
Ровные,
уходящие за горизонт пахотные чернозёмные загоны. И серый подзол с пнями и
валунами ледникового периода.
Сотни тракторов и сельхозмашин самых разных марок и фирм – американских,
западноевропейских, советских (тракторы харьковского, сталинградского,
челябинского заводов, пятилемешные плуги, молотилки
БДО-34 и МК-1100 и прочая техника, частично оставшаяся от помещичьих экономий и
от раскулаченных хуторян). И полтора десятка колёсников ХТЗ и У-2 с
двухлемешными плугами в сцепке, с одной сеялкой на крюке… Вот
и всё оснащение Чагодошской МТС, не считая небольшого
станочного парка, куда был назначен Михаил Ильич Соколов по возвращении с юга.
Должность прежняя – главный механик.
Машинно-тракторная
станция занимает конюшни, сараи и жилой дворец сбежавшего за границу графа.
Предаваться
размышлениям о разительных контрастах было недосуг – голова механика заработала
в обычном поисково-изобретательском режиме. В то время,
как немало колхозников и трактористов, соблазнённых рассказами о степном
раздолье, сумело покинуть родные места, несмотря на правительственные запреты.
Соколов же где родился, там и пригодился
Годы 1937 –
1938 вряд ли нуждаются в характеристике.
Одна за
другой слетают головы директоров и замполитов МТС. Главный механик собрал за
длинным столом остававшийся народ – слесарей, токарей, трактористов, агронома,
заведующего складом, повариху… Молча и пристально глядят друг другу в глаза:
кто из нас пособник вчера арестованного врага народа? Попереглядывались
и устыдились друг друга. Пора за работу. Михаил Ильич берёт в руки линейку и
показывает, наложив её на палец, как с помощью архимедова рычага будем
выкорчёвывать пни и выдирать их из земли трактором. Как любимый его киногерой Чапаев в эпизоде с картофелинами, так и Михаил
Ильич демонстрировал свои технические замыслы в действии при помощи подручных
средств.
Внезапно
возникла проблема роликовых подшипников. Десять тракторов один за другим встали
из-за «паралича» задних мостов – частые и крутые повороты колёсных машин
выводили из строя подшипники дифференциалов, ролики выпадали из обойм.
Реставрировать подшипники? До такого не додумывался никто. Соколов додумался. И
пошёл на опасный риск.
В
эксперименте участвовали двое – главный механик и слесарь-парнишка Коля
Никитин. Коля держал клещами поставленный «на попа» подшипник, а Михаил Ильич
сдавливал прессом его внешние обоймы. Так проделали со всеми 23-мя «роликами»,
смазали их солидолом и с той же секретностью тщательно уложили в стандартный
ящик. Будто доставленный со склада ГУТАП (так называлась тогда снабженческая
организация автотракторной промышленности), ящик сдали в эмтээсовскую
кладовую, а оттуда его выписали по наряду. Не сносить бы головы мастеру и
подмастерью, если бы «новые» подшипники рассыпались при испытании, но тракторы с до отказа заложенными рулями отлично
колесили и вправо, и влево.
И с новой
техникой было ничуть не проще. Пришли в МТС комбайны Люберецкого
завода, а работать на них некому. Собрал главмех трёх
шоферов, двух слесарей, в том числе Колю Никитина, нашёл ещё пару смышлёных
деревенских старшеклассников, организовал курсы. Методика та же: теория следует
за практикой, комбайн на стационаре стрекочет режущим аппаратом (хедер и
мотовило), барабан поглощает привезенные снопы, выгрузной шнек сыплет в бункер
зерно…
Ах, если бы
энтузиазм был неиссякаем! Увы, принцип его работы – это первые обнадёживающие
обороты «вечного двигателя». А в то же время как можно забыть «вызов на
соревнование Усть-Лабинского района с проверкой
соцобязательств на месте». Ростовская областная газета «Молот» после радостных
встреч северян с южанами поместила карикатуру: усть-лабинцы,
подобно бурлакам, тянут свои тракторы за верёвки, а «чапаевцы»
из Чагодощи гарцуют впереди на своих машинах. Михаила
Ильича Соколова качали на руках, а на прощанье подарили свинью.
В 38-м году
после чистки ленинградских кадров директором станции назначили Александра
Васильевича Князева, заведовавшего паросиловым хозяйством стеклозавода, старого
знакомого Соколова. Старший сын Дмитрий после семилетки уехал учиться в
Архангельск по линии комсомола. Дочь Ефросинья поступила в Вологодский
медтехникум. Сын Вася остался с отцом: «Какой из меня
учёный, возьми меня в кузнецы». И начал осваивать полюбившуюся профессию с
кувалды. Младшая дочь – школьница. Супруга Анна Андриановна перенесла четыре
операции, вела домашние дела. Между тем, сам сорокалетний глава семейства опять
отправляется в Ленинград на курсы механизаторо-газогенераторщиков.
Автомобильные и тракторные заводы освоили выпуск машин, похожих на передвижные
доменные печи – в качестве горючего служил газ, продукт сухой горячей перегонки
дерева. Дмитрий прислал письмо: учится в Ленинграде на красного командира, но
отцу не удаётся с ним встретиться
Год 1939,
дружба с Гитлером, начало второй мировой войны…
ДОЛГО
БУДЕТ КАРЕЛИЯ СНИТЬСЯ…
Михаил Ильич
был из числа тех самоучек, которые давали миру Кулибиных и Циолковских. С
«паровозных» лет не давала покоя проблема КПД. Уж очень много мощности тратят
на себя «овечки», «щуки», «феди» – паровозы серий
«Щ», «ФД» и другие. Мощность колёсного трактора ХТЗ так и обозначалась: 30/15 т.е. тридцать лошадиных сил делились поровну – половина
на собственное передвижение, половина тяговое усилие. Нечто подобное наблюдал
Соколов в работе МИС и в самом народе. Не менее 50% трудового времени уходит на
суету, на бесполезную занятость. Русский человек, заметил однажды М.Горький,
привык изумительно плохо устраивать свою жизнь.
Однако
человек не машина, которую можно наладить. Приходилось мириться с
безалаберностью не столько в производстве, сколько в руководстве. Директор
Князев не выдержал нервотрёпки, уехал обратно на стеклозавод. Прислали
разбитного малого лет тридцати. Заняв директорский кабинет и
едва познакомившись с главным механиком, весело предложил:
- Махнём-ка,
Михал Ильич, завтра на рыбалку! Выпьем, закусим…
Воцарился нейтралитет –
директор сам по себе, механик на своём месте, вернее, во многих местах зоны Чагодошской МТС – у посевных и уборочных агрегатов. А также
в ремонтных мастерских студёной зимой сорокового года.
Советско-финская «малая»
война поблизости. Врач хмурится и говорит: «Вам нужен длительный отдых и
операция на глазу – ему угрожает бельмо». В Ленинградском клиническом институте
Михаила Ильича ободрили – дело поправимое, плёнка затронула верхнюю часть
роговицы, глазной нерв не задет… Пенсия инвалида по труду
оказалась почти в три раза больше зарплаты – 272 рубля, тогда как
механик МТС получал 90 рублей (без учёта колхозной натуроплаты). При этом
вологодская корова стоила тогда 250 рублей.
Соколов
словно с курорта вернулся на работу. А тут Чагодошский
район передают в Вологодскую область, после чего МТС из самой северной в
Ленинградской области становится самой южной на Волошодчине
и, мало того, - самой передовой по производственным показателям. Ждите гостей, говорят в обкоме
партии, прибудем перенимать опыт, так как у нас машины ремонтируют по колхозным
кузницам…
Затем пошла
неразбериха. Один из колхозных председателей упросил Михаила Ильича
восстановить водяную мельницу – жернова есть, наливное колесо на месте, нужно
только пустить стационарный двигатель для электроосвещения. Всё оказалось не
так, пришлось браться за то, другое и третье. При этом ещё раз «окреститься» в
холодной воде. Для прикрепления нефтяного двигателя к бетонному основанию
потребовались длинные болты.
Они нашлись
в соколовском запаснике – в старой железной бочке,
погнутые, когда-то вывернутые из брошенного фундамента. Этой бочке со ржавыми болтами выпало сыграть роковую роль в дальнейшей
судьбе мастера. Кто-то сочинил донос в «органы», будто бы злополучную бочку
механик Соколов купил по блату в Череповецком сельхозснгабе
и присвоил её себе, наполненной дефицитными деталями. Повестка из суда пришла в
марте сорок первого года, 16 числа состоялся процесс, в ходе которого
выяснилось, что Соклова «заложил» председатель
колхоза – ему не захотелось платить за ремонт мельницы. Дружная коллективная
защита не помогла Михаилу Ильичу. Приговор – три года лишения свободы в
исправительно-трудовом лагере. Телеграмму из дома вручили на этапе: ждём на
двойную свадьбу – Василий женится, Фрося выходит замуж. Дмитрий не приедет – в
мае сдаёт экзамен на лейтенанта.
В Устюжинской тюрьме повстречались знакомые из стеклозавода,
вроде бы не так тягостно плыть дальше на север, но доктор на этот раз попался
не оптимистичный. Видящий глаз требует лечения, иначе ценный зэк не сможет
принять участие в строительстве моста через Мологу.
Но кто-то наверху передумал строить, и этап погнали в Череповец, затем на
Карельский перешеек. Здесь и застала заключённых война.
22 июня
загремели бомбовые удары вокруг, но лагерь немцы не тронули. Так было и в
следующие дни, хотя, разбив шлюзы Беломорканала, лётчики поливали пулемётным
огнём баржи с беженцами. Зэков вывели на прокладку железнодорожной ветки.
Михаил Ильич копал кювет, когда увидел стоящий поперёк дороги гусеничный трактор
СТЗ-НАТИ с прицепной телегой, нагруженной брёвнами. Соколов попросил разрешения
отогнать с дороги машину, конвоир дозволил. Двигатель завёлся, а трактор ни с
места. Механик разобрал в кабине пол, отрегулировал муфту сцепления и вывел
машину на обочину. Этот эпизод сделал «мужика» заведующим автохозяйством,
маленьким, но «бугром». Следователь говорит: пиши заявление на помилование –
дело твоё липовое.
- Именно
потому ничего писать не буду! – отвечает Соколов. – Лучше весь срок отмотаю.
-Тогда я сам
обращусь с апелляцией об отмене приговора, - сказал следователь.
Соколова расконвоировали. По прибытии в Архангельск карантинный врач
настоял на повторной операции глаза. Страшно было Михаилу Ильичу оставаться в
полной тьме, но, к счастью, она продолжалась только две недели.
В
Архангельск стали прибывать транспортные конвои союзников с автомашинами и
тракторами в разобранном виде. Бригада Соколова работала на сборке дни и ночи…
Письмо из
дома – сын Дмитрий пропал без вести, Василий со своей женой работают трактористами,
готовятся к эвакуации техники и совхозного имущества в Горьковскую область («у
нас сильно бомбят»), твой брат Никита работает на заводе в городе Горьком, дочь
Ефросинья – фронтовая медсестра.
… Далее в
своём «романе» Михаил Ильич описывает эвакуацию семьи в Горький, смерть сына
Васи от ожога (вспыхнул бензин при запуске газогенераторного двигателя), свою
работу в Чернухинской МТС Горьковской области всё в
той же специальности механика. «Соколовская эпопея» доведена до 1947 года – до
переезда семьи в Калугу. С этого времени о талантливом инженере по механизации
сельского хозяйства без диплома пишут технические специалисты и местные
газетчики.
Приводим
одну из публикаций в сокращённом виде.
ГИДРОТАРАН
Неподалеку
от усадьбы Ромодановской РТС живёт Михаил Ильич Соколов – большой специалист по
механизации трудоёмких процессов в животноводстве. На первый взгляд, этот
человек, которому уже перевалило за шестьдесят, ничем не выделяется, но стоит
присмотреться к тому, как он трудится, становится ясно: перед нами специалист
высокого класса и человек широкой души. В начале 30-х годов паровозный машинист
М.И.Соколов по личному предложению С.М.Кирова уехал на работу в сельское
хозяйство. С тех пор он более 26 лет неустанно трудится в колхозном производстве.
Сегодня Соколов работает над тем, как облегчить труд животноводов на фермах.
Вот они раздают корм, носят вёдрами воду, чистят стойла, доят…
Сколько затрачивается сил! А ведь всё это могут делать механизмы.
Так стали
появляться кормозапарники батарейного типа и подвесные рельсовые дороги
собственной конструкции – по расчётам и чертежам тов. Соколова. С появлением
заводских образцов подобного оборудования отпала нужда в кустарничестве, но
забот не сделалось меньше. Прежде всего потребовалось
наладить механизированное водоснабжение ферм в особых условиях рельефа
калужского правобережья Оки. И тогда Михаил Ильич изобрёл гидротаран.
Конструкция
его оказалась настолько проста, что когда установку привезли в колхоз для
монтажа, любопытствующие селяне засмеялись: это же труба с бочкой и больше
ничего! А колхозный бухгалтер прямо объявил механику из Ромоданова:
- Если эта
штуковина не подаст воду, я подам на тебя судебный иск за растранжиривание
колхозных средств.
Теперь
вспоминать об этом не любят, а тогда неказистый с виду гидроподъёмник
продемонстрировал отличную работу: вода поступает по трубам протяжённостью
Гидротараны действуют по принципу автоматической безбашенной
водокачки и обходятся хозяйствам намного дешевле, чем насосное водоснабжение.
Кто же он,
М.И. Соколов по специальности? Судя по его биографии и делам, мы видим в одном
лице машиниста и тракториста, техника и механика, плотника и столяра, строителя
и монтажника, геолога и гидролога, проектировщика и конструктора, прораба,
наставника и воспитателя молодых производственников.
ВСЁ ОСТАЁТСЯ ЛЮДЯМ?
Где-то в
первой половине 80-х годов шёл фильм о выдающемся учёном-ядерщике, который
устами киноактёра Н.Черкасова, будучи смертельно больным, утвердительно
произнёс эту фразу. Я вспомнил эти гордые три слова у постели умирающего
Михаила Ильича. Он лежал на диване у стены, ярко освещённой закатным летним
солнцем. Старика уже начала трепать агония, но он меня узнал, когда пальцы мои
сомкнулись на его костенеющем запястье.
В соседней
комнате две женщины уже приготовили кутью и варили в чугуне мясо…
… Огромное
число простых людей старшего поколения испытывают неодолимую тягу к мемуаристике. При этом множество документальных и
«художественных» автобиографий по своей насыщенности драматическими событиями,
жизненными передрягами, ничуть не уступят большой литературе, военной или
детективной прозе. Особый интерес представляют объективные, правдивые и
самокритичные истории. Но вот откладывает бывалый человек перо, и страшная
мысль пронзает его мозг: а кому это нужно?!
Исповедался,
излил душевную потребность, а перед кем? Смотрит автор на малограмотных телеэрудитов, на высокомерных пользователей Интернета и
чувствует себя, как тот старый председатель колхоза, что посмотрел на танцующих
в клубе девок и заплакал навзрыд – недоступны!
Заканчивающий
писать эти строки и сам такой же. Вот хранится у него на дискете «Летопись
калужская, ХХ век» (она печаталась в «КГВ»), а по нынешнему мутантному времени
калужанам она «до фени». Однако не зря сказал однажды
мудрый Корней Иванович Чуковский: в России надо жить долго, чтобы дождаться
света в конце очередного туннеля. Внукам, а, возможно, и детям
люмпенизированного поколения станет невыносим
меркантилизм родителей. И тогда новая поросль россиян обратит просвещённый взор
на минувшее столетие, ища у него историю болезни нынешнего, дабы излечиться от
накопившихся скверн.
Жаль только жить в эту пору прекрасную уж не придётся…
Константин
АФАНАСЬЕВ