|
|
Константин Михайлович Афанасьев журналист - историк - краевед |
|
|
|
| ||||
|
книги: Калужская летописная хроника ХХ века в зеркале периодической прессы |
Секстет калужских десятилетий
У нас была Страна Псевдонимия. Её основал Ленин, который был Ульянов. «Лениным сегодня» считался Сталин, то есть, Джугашвили. «Великая Октябрьская социалистическая революция» – иносказание большевистского контрреволюционного переворота в Петрограде, начатого взятием Зимнего дворца 25 октября 1917 года, и завершённого 6 января 1918 года разгоном демократического Учредительного собрания и расстрелом его защитников, в том числе, калужских. И само название «советская власть» - камуфляж власти партийной. За три четверти минувшего века народ приучился жить в плену у фикций и фантомов. Все и всяческие маски накрепко приросли к учреждениям и лицам соотечественников. Легче разъединить сиамских близнецов, чем произвести пластическую операцию по деидеологизации... Предлагаемый читателю шестисерийный проект посвящён предстоящему празднованию 60-летия Калужской области. По некоторым признакам, торжества должны затмить своим размахом «золотой юбилей» десятилетней давности, отмечавшийся при «антинародном ельцинском режиме». Теперь, когда после 14 марта режим становится ещё более народным, чем был четыре года назад, самое время назвать своими именами лица и события, искажённые идеологией в Стране Псевдонимии. Начнём с того периода, который получил название «Послевоенное восстановление народного хозяйства СССР», что означало по сути реставрацию сталинского самодержавия. Серия вторая: РАСПУТИЦА (1953 – 1963) У нас была Страна Прожектёрия. Её стратегический курс был посерьёзнее будничной безнадёжной борьбы с бедностью, а планы - пограндиознее ускоренного удвоения ВВП. Руководство Страны Советов ставило перед народом высшую цель – коммунизм, в котором не будет ни богатых, ни бедных, а вместо приобретателей придут изобретатели. Но великое вблизи неуловимо, и потому старшая дочь К.Э.Циолковского Любовь Константиновна записала в своём дневнике 1957 года: «Сейчас – эпоха с теорией кукурузы, доярок и свинарок в первую очередь. Есть ли здесь почва для большого героя и больших дел? Не выйдет ли наш герой современности слишком серым, бюрократичным, пожирающим глазами начальство, а в семейной жизни даже гаденьким? Что «маленькие люди» без конца трудятся, это ещё не героизм. Трудились они всегда для того, чтобы существовать. Эпоха создаёт людей, и сейчас нет почвы для титанов, которым можно подражать». Титанов мысли в хрущевское время действительно не было, но эпоха была характерна тем, сто маленькие люди вышли из сталинского оцепенения, и у них пробудился интерес к большой политике. К политике необычно своенравной, захватывающе прожектёрской, открытой и потаённой. Открытая звала энтузиастов на покорение целины. Закрытая возбуждала внимание к западному миру. Так бывает всегда в переломные реформаторские годы – люди выходят из кухонь на улицу. Так бывает всегда в годы безвременья и бюрократической стабильности – люди уходят с улиц на кухни зимой, а летом на дачи. Общественная апатия к политике искусственно нарушается предвыборными кампаниями и поощряется властями после выборов. Так было выгодно для узкой номенклатурной коррупции, так выгодно и сегодня для широкомасштабной коррупции. Вспомним же первобытную демократию эпохи «великого десятилетия в жизни партии и народа». Серия третья: РЕАНИМАЦИЯ (1964 – 1973) У нас была Страна Ретроградия. Не забыть, с каким проворством и изумлением на лице редактор «Знамени» А.П. Бекасов поздним вечером 14 октября 1964 года выхватил из рук редакционного секретаря «горячую» телетайпную ленту и убежал с ней в обком партии. Вернувшись минут через десять, Александр Петрович сказал торжествующим тоном:: «Найдите клише Брежнева и Косыгина, ставьте в номер». Калужское руководство и простые калужане, может быть, впервые почувствовали подлинное единство партии и народа. Наконец-то, Никитку – по боку! Осточертел со своими экспериментами. Разъединил партию и Советы - соединил ванны и туалеты. Соединил районы в производственные управления и раздробил страну на совнархозы. Изгнал травополку и заставил сеять кукурузу. И не просто сеять, а выращивать! То есть, эту самую «королеву полей», будь она неладна, квадратить, гнездить и пропалывать. Сплошная морока. То ли дело овёс: кинь в грязь – будешь князь! Хватит, довольно! Революционных потрясений, слава КПСС, больше не будет. Народ от них устал. Народ не хочет непродуманных реформ. Вы там наверху, сперва продумайте их годок-другой, а потом вынесите на всенародное обсуждение. В самом деле, что ни день – ничего серьёзного. Что обсуждать? «Тёркина на том свете»? «Один день Ивана Денисовича»? Анекдоты армянского радио? Смешно. Новочеркасский расстрел? Это страшно. А было ли такое летом 1962 года? Не брехня ли наших врагов про «сталинский рецидив»? Однако с 1964 года чем-то ещё незабытым повеяло в эфире и со страниц газет. Конец «Пражской весны» в 1968-м, полуреабилитация Иосифа Виссарионовича в 1969-м, забвение имени-фамилии Н.С.Хрущёва во всех советских СМИ почти на четверть века. Единство партии и народа выказало бессовестную неблагодарность за сделанное добро и мгновенное забвение причинённого зла. А также – неумение отличить одно от другого. Рабская психология в чистом виде. Заглянем в очередное десятилетие истории административной единицы, обозначенной на карте бывшей РСФСР названием «Калужская область». Серия четвертая: РЕАКЦИЯ (1974 – 1983) У нас была Страна Апокрифия – царство недостоверности, придуманная реальность. Как тот, сделанный персонажем «Двенадцати стульев» В.М.Полесовым стационарный двигатель, который был очень похож на настоящий, но не работал. «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью» – острили московские диссиденты. Призрачная кафкианская действительность застыла и в калужской провинции. Кто-то из местных интеллигентов совершал от неё «побег в соловьиные зори», а кто-то опускался в ресторанное «поддувало», временно убаюкивая совесть иронией и сарказмом. В ногу с официальными печатными апокрифами параллельно шествовал Анекдот. «Господин Брежнев, почему в вашей стране не хватает мяса?» Потому, отвечал Леонид Ильич, что наш народ идёт к коммунизму семимильными шагами, а скотина, естественно, отстаёт. Северяне напутствуют чукчу перед его поездкой в Москву: «Дойдёшь до центра, увидишь большую очередь – становись за продуктами». Чукча возвращается неотоваренный: «Простоял перед ГУМом полдня, продукты кончились, и продавец в гробу лежит». Был слух, что анекдоты сочиняются в КГБ. Вполне вероятно. Во-первых, потому, что за них не сажали, как при Сталине. Во-вторых, глава тайного ведомства Юрий Андропов, считавшийся интеллектуалом, видел, что представляют собой его товарищи по Политбюро ЦК КПСС, исподволь подготовляя для себя главное в нём кресло. Очень немногие прозорливцы догадывались об этом в Москве, калужская же провинция, как и вся Россия, привычно переживала реакционную эпоху, которую интеллигенция называла безвременьем, а простой народ – временем спокойствия и стабильности. Что не мешало, между прочим, и узкой «прослойке», и широким массам трудящихся и бунтовать на коленях, и, стоя в очередях, посмеиваться над властями. Серия пятая: РАСПАД И РЕВОЛЮЦИЯ (1984 – 1993) Помните Гудвина – великого и ужасного? Да, да – того самого «Волшебника Изумрудного города» из книги А. Волкова - искусной переработки сказочной повести американца Ф.Баума «Мудрец из страны Оз». Мамы и папы, бабушки и дедушки вот уже 65 лет читают детям младшего школьного возраста увлекательную историю про девочку Элли и её спутников, которых страшная буря занесла в странный город, где всем было приказано носить, не снимая, зелёные очки, чтобы всё вокруг казалось сделанным из чистого изумруда. Кто подозревал, что книжка адресована и взрослым? А ведь её иносказательный сюжет настолько прозрачен, что до сих пор удивительно – как это автор уберёгся от тюрьмы в 1939 году, когда появилась такая опасная сказка. «Изумрудный город» – это Советский Союз. Девочка Элли - интеллигенция, элита общества. Железный Дровосек – рабочий класс, Страшила – колхозное крестьянство, Трусливый Лев – Красная Армия периода кровавой расправы с её командными кадрами. Наконец, Гудвин Великий и Ужасный – не кто иной, как товарищ Сталин. Элли желает обрести свободу на своей родине. Железному Дровосеку, пролетарию, недостаёт сердца (о душе тогда не говорилось). Страшила, крестьянин, умён, но колхоз отобрал у него мозги хозяина. Про собачёнку Тотошку (СМИ) мы обмолвимся особо и в другом месте. Зелёные очки легко заменяются розовыми для постоянного ношения внутри страны и чёрными – для капиталистического окружения. В конце сказки её герои разоблачают Великого и Ужасного, и пред их невооруженными глазами предстаёт маленький старикашка-актёр, обманщик, пугавший народ цирковыми трюками – большой головой с вращающимися глазами, огненным шаром, похожим на солнце и другим аттракционами. Злые чары повергнуты в прах. Сброшена тирания очковтирания, и свобода, сердце, мозги, смелость обретены в борьбе по канонам хэппи-энда. При этом автор показал символическую (и пророческую!) сцену примирения всей честной компании с поверженным Гудвином. Перед нами – аллюзия последнего двадцатилетия советско-российского ХХ века. Начало двадцать первого – примирение с «гудвинизмом». Ай да Александр Мелентьевич Волков! Серия шестая: РАСПУТИНСКОЕ ВРЕМЯ У нас была эпоха стабилизаций. |
|
Главная / Немного о себе... / Калужская летописная хроника / Секстет калужских десятилетий / Мы жили по-советски / Сороковые роковые / Далекое близкое / Публицистика резных лет |
